– После того как нескольким ведущим легкоатлетам нашей национальной сборной разрешили соревноваться в индивидуальном порядке, российская Федерация лёгкой атлетики попыталась «пропихнуть» на международные соревнования и некоторых российских ветеранов, на аналогичных условиях, – рассказал Рамир Курамшин нашему корреспонденту. – Мы составили официальное письмо от имени 30 российских ветеранов. Через какое-то время из ИААФ мне и всем остальным пришли ответные одинаковые письма: отказ на основании того, что я никогда не проходил допинг-контроля. Хотя ведь ветераны из США, Великобритании и других стран тоже никогда не проходили допинг-контроля. Вообще ни на одних ветеранских соревнованиях по любому виду спорту мне неизвестны случаи, чтобы у кого-то брали допинг-пробы. Возможно, потому что бюджет этих турниров невелик, а пробы стоят дорого – более 200 долларов. Хотя перед каждыми соревнованиями ветеранов по лёгкой атлетике, конькобежному спорту и лыжным гонкам предупреждают, что возможны проверки на допинг. Получается: мы, ветераны, должны хватать за горло организаторов этих соревнований и требовать от них, чтобы взяли у нас допинг-пробы?!

Конечно, это политический заказ. Я полагаю, дискриминация россиян будет продолжаться до тех пор, пока не урегулируют определённые политические проблемы. Причём наибольшую активность в этом вопросе проявляет USADA. Получается, своих они очень редко ловят. Видимо, мало заботятся о здоровье американских атлетов, а больше переживают за российских атлетов? Да и с логической точки зрения: ну зачем мне, 80-летнему, употреблять допинг и рисковать здоровьем? На ветеранских соревнованиях никаких призовых денег не разыгрывается, и всякий раз на поездки я сам ищу деньги.

– Никаких и никогда. Соответственно, и допинг-пробы тоже ни у кого там не берут. В прошлом году я на чемпионате мира среди ветеранов занял второе место. В лыжных гонках я не выступаю уже 10 лет, и в этом виде спорта у ветеранов при мне на международных соревнованиях тоже никогда допинг-проб не брали. 21–29 апреля 2017 года в Новой Зеландии на Всемирных играх ветеранов я выиграл четыре бронзовые медали. Россиян туда без проблем допустили. Но американский сайт MastersRankings.com, посвящённый ветеранской лёгкой атлетике, вычеркнул из своих протоколов результаты всех россиян, мои – в том числе (всех соперников, которые мне проиграли, этот сайт поднял на одно место). А на сайте самих соревнований WorldMastersGames мой результат остался! При этом редакторы MastersRanking.com продолжают со мной дружить. Периодически присылают мне какую-то информацию и даже письма… с просьбой им материально помочь. Ага! Они выкинули меня из своих списков, при этом хотят, чтобы я им слал деньги!

– В годы моей юности мы не знали, что могут быть катки круглогодичные, так что конькобежный сезон в родной Уфе для меня продолжался лишь три месяца. В тёплое время года я переключался на лёгкую атлетику. Но пик моих результатов пришёлся на период, когда я окончил университет и работал в Уфимском нефтяном НИИ. Начальство поблажек мне как спортсмену не делало. Летом я проводил тренировки во время обеденного перерыва – стадион «Труд» был рядом с нашим НИИ. А зимой на каток ездил уже после работы и тренировался до позднего вечера. Отпуск брал только зимой, чтобы ездить на соревнования. Именно тогда я стал чемпионом Башкирии и победителем первенства автономных республик РСФСР, выполнил нормативы мастера спорта в многоборье и на дистанции 1500 метров. А лёгкой атлетикой тогда занимался лишь для летнего поддержания формы. При этом успевал ещё содержать семью и воспитывать двух детей. В 32 года я круто поменял свою судьбу и свою профессию. В 1969 году по партийному набору я поступил в Дипломатическую академию. Окончил её с красным дипломом и с 1974 по 1978 год выполнял обязанности пресс-атташе советского посольства в Марокко. Конечно, учёба в академии и работа в Рабате были несовместимы с большим спортом, и мне пришлось ограничиться лишь активной физкультурой.

– Дипломатический корпус у нас подобрался спортивный. Чаще всего матчевые встречи между посольствами разных стран проводились по волейболу. Со своими сотрудниками я часто играл, но в этом виде спорта у нас были такие монстры (игравшие «под мастера»), и в команду я не попадал. Рабат тогда был светским городом, и мужик, бегающий по улице в трусах, никого не удивлял. Для катания на роликовых коньках я нашёл трассу с хорошим покрытием и редким автомобильным движением. Но гуляющей публики там было всегда много. И больше всего я удивлял не местных, а представителей стран Северной Европы. Дело в том, что в конькобежном спорте в ту эпоху наша страна шла впереди планеты всей – не только в результатах и методике, но и в некоторых технических новинках. Роликовые коньки для конькобежцев (четыре колёсика в один ряд) выпускали в Свердловске уже в 1960 году. А в практику европейцев они вошли на пять лет позже. Мои нынешние соперники-конькобежцы из Голландии и Скандинавии показывали мне фотографии 1960-х, где они летом тренируются на роликах с колёсами «два по два в ширину», на которых и скорости ниже, и поворот делать хуже, чем на свердловских.

– Сильное солнечное излучение неблагоприятно действовало на здоровье моей жены. У нее заподозрили онкологию. Я знал случаи, когда в подобных ситуациях некоторые мои коллеги разводились и женились на других, потому что за рубеж на такие должности направлялись лишь женатые дипломаты вместе с семьями. Но для меня предать любимого человека – не лучше, чем предать любимую страну. Да, я вернулся в Москву. Но продолжил работать в МИДе. И возобновил тренировки на льду.

– Если дотошно следовать всем буквам Олимпийской хартии, то последним участником эстафеты был я. Потому что Санеев и зажигавший огонь в чаше стадиона Сергей Белов являлись участниками не олимпийской эстафеты, а церемонии открытия Игр. Мой этап проходил от входа на территорию «Лужников» и до арки, ведущей на Большую спортивную арену.

– Был довольно строгий отбор. Мою кандидатуру рассматривали в Москомспорте. Когда узнали, что я не только мастер спорта по конькам и профессиональный дипломат, но и чемпион Москвы по популярному тогда многоборью ГТО в своей возрастной группе, меня утвердили.

– Однозначно не отвечу. По сравнению с Играми в других странах у нас в обоих случаях было организовано на высочайшем уровне. Но могу вспомнить и о накладках. Например, когда я забежал в арку стадиона, меня организаторы остановили и велели подождать. Позже я узнал: почётные гости ещё не вошли в ложу. А газа в баллончике хватало лишь на 6 минут. Но оказавшийся рядом со мной техник вручил мне другой факел, огонь в котором мы зажгли от предыдущего. И тут передо мной возникла высокая фигура легендарного Санеева. Он и Белов одеты были совсем по-другому, чем остальные факелоносцы. По окончании церемонии я «поймал» обоих, и они поставили свои автографы на моём пропуске. Кстати, Белов не зажигал факел от факела Санеева, а забирал у него. Виктор от волнения так крепко сжал пальцы, что Белов едва отобрал. В 1980 году эстафета проходила по разным регионам СССР. На Украине в одном из городков у студента-факелоносца украли кроссовки накануне его этапа, но ему удалось найти обувь, похожую по раскраске. Однако представители фирмы «Мизуно» узнали про эту подмену и выдвигали серьёзные претензии по соблюдению контракта. А в 2014-м нам вообще не выдали кроссовок, но обязали надеть светлые и чтобы без эмблемы их марки.

– Дизайн в 2014-м, конечно, красивее и оригинальнее. Но в 1980-м регулировать подачу газа мог сам факелоносец, а перед Сочи при каждой передаче эстафеты технический работник громадным ключом открывал кран форсунки. Видимо, нам эту операцию организаторы не доверили. Но я не знаю случаев, чтобы в 1980 году были технические сбои и пришлось бы возобновлять горение от зажигалки.

– В 1989 году меня угораздило получить участок в Подмосковье, и меня едва хватало на работу в МИДе и на строительство дачи. В 1999-м вернулся в спорт: летом занимался бегом, зимой – лыжными гонками, хотя лыжами я не увлекался даже в молодые годы. Но за пять лет я участвовал в 23 международных марафонах (в лыжах это – 50 км и длиннее) и в своём возрасте побеждал на трассах Финляндии, Германии, Франции и даже Австралии – там на самом юге страны в горах с июня по август стабильно лежит снег. Но когда построили крытый каток в Крылатском, я переключился с лыж на родные мне коньки, а позже возглавил Комитет по работе с ветеранами в Союзе конькобежцев России. А когда в 2009 году я ушёл с дипломатической работы, то стал соревноваться чаще.

– Многие. Каждые – по-своему. Неожиданно получилось в 2005 году. Сначала я выиграл спринтерские дистанции на льду Инцеля. Оттуда переехал соревноваться на лёд австрийского озера Вайсензее, которое много лет зимой «оккупируют» голландские конькобежные фанаты. Там оказалось, что самая короткая дистанция – аж 50 километров! Для меня же и в молодые годы «десятка» казалась слишком длинной. Я решился бежать 50, а голландцы мне говорят: «Да ты что?! Тут наши женщины бегут по 100 км, а почти все мужчины – 200». Так что и я неожиданно для себя решил бежать «соточку». Было тяжело, но добежал. Кстати, первым из россиян. А победителя этих соревнований голландцы почитают выше своих олимпийских чемпионов. В 2009 и 2012 годах я единственным среди россиян в составе французской команды пробежал суточную гонку на роликовых коньках на знаменитой трассе автогонок «Ле-Ман». На мою долю оба раза получилось суммарно по 120 км.