Итак, дано: девушку-бесприданницу выдают замуж за человека средних лет: в «мценском» случае – за купца, в британском – за землевладельца, не знатного, но обеспеченного хозяина шахты. Главным в доме оказывается старый свёкор, который хочет наследника, но обманывается в своих надеждах. В наших условиях молодое бездумное существо до свадьбы любило из окошка глядеть да с парнями-мастеровыми лясы точить, в английском варианте девушке нравилось гулять и дышать свежим воздухом. В доме мужа условия меняются. Катерина Львовна мается от скуки и сплёвывания семечек в окно в тереме за высоким забором; Кэтрин страдает в чопорном доме, где-то в лесной глухомани, и всё её предназначение – одеваться в красивое платье днём и ждать ночью, когда глава семьи вдруг захочет приступить к супружеским обязанностям. Дальше Катерина Львовна встречает разбитного приказчика; Кэтрин достаётся вольнонаёмный рабочий, и начинаются страсти и смертоубийства в двух отдельных тихих омутах.

Во время трейлера фильма «Леди Макбет» звучит фраза: «Представьте себе, если бы Хичкок снимал «Грозовой перевал». Это фраза одного из критиков, а они были к картине весьма благосклонны. Строгая цветовая палитра, минимум действующих лиц, скупость на слова и чувства, пустота во всех душах, затхлость. И вдруг – злой ветер сметает всё, слабая Дюймовочка в лапах Крота не желает одним зёрнышком всю жизнь питаться – она желает всё и сразу. Взбесившаяся от страсти, от чего-то внутри, ей самой неведомого никогда, от телесной близости без границ и правил. Смерть за смертью следует, а она – как во сне, поскольку ничто не имеет значения, кроме большого сильного мужика, способного крепко сжать её в своих ручищах и нагло смотреть в глаза. Добро и зло не важны, соблюдение приличий – тем более. И кровь течёт рекой, и слышны предсмертные хрипы и стоны, но ей всё равно. Это не с ней происходит, ЭТО вообще не происходит в её вселенной, там занято, там Себастиан, там и для Бога места нет, не то что для каких-то мрачных теней мужа и свёкра, будто сошедших со страниц Диккенса.

Кэтрин играет совсем юная (ей 21 год) актриса Флоренс Пью. С внешностью полуребёнка, полуженщины, ясная и чистая, как Джейн Эйр, с милой курносостью, она сперва – как чистый лист, ожидающий, когда на нём будут написаны первые красивые слова. Но слова не пишут, лист пылится ненужной бумажкой, чтобы потом впитывать в себя жадно грязную любую кляксу – от пролившихся чернил или от вина и крови. Как мисс Пью умудряется одной полуулыбкой или лёгким движением плеча заставить зрителя ощутить смертельный холод, объяснить невозможно, но у неё получается. И как невинность в её исполнении перерождается в бесстыдство, вызывает оторопь и не даёт ни одного шанса испытать сочувствие. И здесь есть коренное расхождение с очерком Лескова.

Русская разгульная Катерина Львовна, 24 лет от роду, к финалу своей непутёвой жизни сочувствие всё же вызывает. Её история, если говорить языком, принятым в криминальных сериалах, – это бестолковая бытовуха. Бытовуха перерастает в трагедию, и жалкая, брошенная, глупая и влюблённая баба, идущая на каторгу по этапу за убийства, леденящего ужаса сама по себе не вызывает. Англичанке Кэтрин каторги не досталось – в Англии убийц вешали, что породило совсем другую концовку. Какую – не скажу. Но если мисс Пью станет тем, чем обещает, а именно – большой актрисой, то эту сцену когда-нибудь будут проходить на уроках актёрского мастерства.