В кооперативы пошли даже музыканты. К примеру, вокалист «Машины времени» Александр Кутиков был одним из соучредителей кооператива «Синтез». В одном из интервью он рассказал, как получил первый кредит от государства: «Приехали две женщины из финансового управления, им показали пластинки государственной (!) фирмы грамзаписи «Мелодия» с фотографией «Машины» на обложке, ткнули пальцем в моё лицо и сказали: «Вот это – он». Они посмотрели на фотографию, на меня и сказали: «Да, это он», и дали кредит. Тогда не надо было никаких гарантий». Следующие пластинки «Машина времени» записывала уже в студии кооператива «Синтез».
Фото: David Brewer
К 1988 году на фоне ежедневных официальных мантр о «перестройке» и «ускорении», которые озвучивались по всем каналам СМИ, реальная экономическая ситуация в Советском Союзе с каждым днём только ухудшалась. Дефицит товаров составлял около 30 миллиардов тогдашних полноценных рублей. Полки магазинов были пусты, а у населения скапливались огромные суммы, которые просто не на что было потратить, и всё это угрожало дикой инфляцией. Высоколобые экономисты регулярно твердили о том, что государство должно разрешить частную инициативу.
И этот процесс потихонечку начал двигаться. Уже в 1987 году вступает в силу Закон об индивидуальной трудовой деятельности, который легализовал кустарей-частников и разрешил создание кооперативов в сфере мелкого производства, торговли и услуг населению. А 26 мая 1988 года председателем Президиума Верховного Совета СССР Андреем Громыко был подписан Закон «О кооперации в СССР».
Это был уже вполне осмысленный законодательный акт, который чётко определял все аспекты деятельности кооперативов, их место в экономике и взаимоотношения с государством и обществом. Важным моментом закона был раздел о ценообразовании: «цены и тарифы на продукцию (работы, услуги) кооператива, – говорилось в нём, – должны отражать общественно необходимые затраты на производство и реализацию продукции, учитывать потребительские свойства и качество товаров (работ, услуг), спрос потребителей. Они должны строиться с учётом взаимных интересов как кооперативов, так и потребителей и народного хозяйства в целом, способствовать развитию хозяйственного расчёта и самофинансирования». В переводе на русский, у государства ещё были слабые иллюзии, что частник, воспользовавшись жутким товарным дефицитом, будет соблюдать приличия и не задирать цены на свою продукцию.
Увы, это так и осталось благим пожеланием. Пользуясь новым законом, в кооперативное движение, которое сулило не только свободу предпринимательства, но и неслыханные доходы, резко влились огромные массы людей, с самыми разными представлениями о бизнесе. Были среди них и наивные интеллигенты, начитавшиеся умных книжек и слабо представлявшие, что такое «закон джунглей». А были и те, кто ещё недавно находился в глубоком подполье, но прекрасно всё знал о рынке – так называемые цеховики, строчившие «палёные» джинсы и модные ботинки, торговцы шашлыками, чебуреками и цветами и прочая частнопредпринимательская публика.
Вся страна мгновенно покрылась сетью кооперативов – к концу 1988-го их насчитывалось почти 100 тысяч, и работали в них почти 2 миллиона человек. Кооперативщики заняли все те ниши, которые до сих пор были бесплатными – например, общественные туалеты, куда вход стал стоить 10 копеек. На каждом углу в Москве появились упитанные шашлычники, предлагавшие жареное мясо по цене, раз в 10 превышающей стоимость сырого, которое всё равно было невозможно купить в государственном магазине. Как грибы после дождя по всей стране размножались видеосалоны и киоски звукозаписи, где можно было купить кассеты с модными группами. Причём чистые кассеты просто перестали доходить на прилавки, а прямиком отправлялись кооператорам.
Ну а венцом кооперативного движения стал бум на «варёные» штаны, в которые, казалось, оделся весь Советский Союз. Главной точкой Москвы для покупки этой «модной» одежды был Рижский рынок, где царил настоящий праздник частного предпринимательства.
Поначалу всё это броуновское движение вызывало восторг своей новизной – помню, как я, молодой репортёр «Комсомолки», был отправлен на репортаж в первую частную парикмахерскую столицы и выдал бравурный текст с игривым заголовком «Московский цирюльник выбирает свободу». Эта заметка была полна энтузиазма и веры, что теперь-то всё у нас в стране обязательно наладится.
В те дни начали коваться те самые огромные капиталы, из которых затем получались новые банки и нефтяные компании. Например, олигарх Владимир Гусинский начинал с кооператива «Металл» (производство женских украшений и металлических гаражей). Владимир Мельников создал кооператив «Глория-Джинс» (производство джинсов -«варёнок»). Владимир Семаго – кооператив «Содружество» (ресторан для интуристов). Владимир Брынцалов – кооператив «Пчёлка» (производство мёда). Александр Смоленский – кооператив «Москва-3» (переработка вторсырья).
Ну и, разумеется, возле кооперативов начала почковаться организованная преступность – от мелких сборщиков дани на колхозных рынках до крупных бандитских группировок со своей разведкой и многотысячными «бригадами», которые до конца 90-х держали в страхе весь бизнес в стране.
Спустя 29 лет можно по-разному оценивать те события – можно вспоминать о том, как при помощи кооперативов была окончательно подорвана советская неповоротливая экономика, а можно с пронзительной ностальгией вспомнить эти безумные годы с их «варёными» штанами, самопальной бижутерией на наших подружках и хриплым надрывом колонок, из которых неслись разухабистые песни группы «Комбинация» про «Ксюшу», «Бухгалтера» и прочих ушедших в историю персонажей… В конце концов, это была наша молодость, и другой у нас уже не будет.
