Полное название словаря Даля – «Толковый словарь живого великорусского языка» – более точно отражает суть этого уникального издания, над которым русский датчанин Владимир Иванович Даль работал в одиночку 53 года. В результате появился беспрецедентный словарь, отражающий все реалии живого и выразительного языка, который сам Владимир Иванович, несмотря на своё датское происхождение, знал великолепно, очень любил этот язык и ревностно фиксировал все происходящие в нём изменения.
Словарь Даля уникален ещё и тем, что это единственное научное филологическое произведение, которое можно читать как художественную книгу. Рассказывая о любом русском слове, Владимир Даль непременно углублялся в историю его появления и давал примеры из жизни, и в результате статья о слове превращалась в небольшой очерк.
Вот, например, какую яркую и сочную картинку приводит он всего лишь для объяснения самой обыденной вещи из русского быта:
ЛÁПОТЬ, м. лапоток; лаптишка, лаптища, м. постолы, юж. зап. (немецк. Ваsteln), короткая плетеная обувь на ножную лапу, по щиколодки, из лык (лычники), мочалы (мочалыжники, плоше), реже из коры ракиты, ивы (верзни, ивняки), тала (шелюжники), вяза (вязовики), березы (берестяники), дуба (дубовики), из тонких корней (коренники), из драни молодого дуба (дубачи, черниговск.), из пеньковых оческов, разбитых ветхих веревок (курпы, крутцы, чуни, шептуны), из конских грив и хвостов (волосяники), наконец, из соломы (соломеники, курск.). Лычный лапоть плетется в 5–12 строк, пучков, на колодке, кочедыком, коточиком (железн. крючок, свайка) и состоит из плетня (подошвы), головы, головашек (переду), ушника, обушника (каймы с боков) и запятника; но плохие лапти, в простоплетку, без обушника, и непрочны; обушник или кайма сходится концами на запятнике и, связываясь, образует оборник, род петли, в которую продеваются оборы. Поперечные лыка, загибаемые на обушнике, называются курцами; в плетне обычно 10 курцев. Иногда лапоть еще подковыривают, проходят по плетню лыком же или паклею; а писаные лапти украшаются узорною подковыркою. Лапти обуваются на портяные и шерстяные подвертки и подвязываются оборами в переплет накрест до колена; лапти без обор для дома и двора плетутся повыше обычного и зовутся: капцы, какоты, калти, бахилки, коверзни, чуйки, постолики, шептуны, бахоры, ступни, босовики, топыги и пр.
Согласитесь, это уже не совсем словарь, это какая-то филологическая симфония на тему лаптя!
При этом стоит напомнить, что по образованию Даль никаким филологом не был. Он родился в скромной семье лекаря в Луганске, где с детства впитывал всю мощную языковую палитру Юга России, которую обогащали самые разные народы, проживающие в этих местах, получивших позднее названия Донбасса.
Владимир Иванович Даль
За свою долгую и интересную жизнь Владимир Даль объездил всю центральную часть Российской империи, был знаком с Пушкиным, участвовал в войне с турками и поляками в качестве военного врача, служил чиновником в МВД, публиковал свои стихи, повести и собранные в народе сказки. Но все эти события проходили на фоне его главного, как сегодня говорят, проекта. Даль собирал по крупицам свой уникальный Словарь, содержащий около 200 000 слов и 30 000 пословиц, поговорок, загадок и присловий, словарь, без которого сегодня трудно представить книжный шкаф в любом приличном доме.
Как это часто бывает в нашей стране, по-настоящему этот титанический труд оценили уже после смерти его автора. Современники довольно скептично отнеслись к первому изданию Словаря. Автора обвиняли в ненаучном подходе и даже в том, что часть слов Даль просто выдумал. Тем не менее он успел и при жизни получить за свой труд Константиновскую медаль, в 1861 году, а в 1868-м он был избран почётным членом Академии наук и удостоен Ломоносовской премии.
Составленный Далем Словарь стал не просто сокровищницей русского языка – он превратился в кладовую для поэтов и писателей, которые отыскивали в нём неожиданные словечки. Очень любили обращаться к этому изданию классики «деревенской поэзии» – Сергей Есенин и Николай Клюев, которые сами в период расцвета своего творчества давно уже стали городскими жителями. Слова, почерпнутые у Даля, встречаются в стихах Бориса Пастернака и Осипа Мандельштама.
Вряд ли сам автор Словаря думал о том, какую роль он сыграет в формировании русского национального сознания. Себя Владимир Иванович представлял скорее охотником за новыми словами, которые он собирал всю свою жизнь в самых разных слоях общества. А в результате получился труд, который вполне претендует на звание «энциклопедии русской жизни», труд, который стал мифологическим символом русской культурной идентичности.
Кстати, последние четыре слова, услышанные от прислуги, он внёс во второе издание Словаря за неделю до смерти, когда лежал дома, прикованный болезнью к постели.
