Подарки на Новый год делали с самых ранних лет. Брали лист цветной бумаги, вырезали буквы из других цветных листов, наклеивали надпись: «С Новым годом!». Рядом приклеивали ёлочку — зелёную, с красной звездой. И две фигурки — маму с папой. Вроде бы ничего особенного, но картинке радовались все. Её вставляли между стёклами серванта, а потом она надолго обретала своё место в прозрачном пакете, том самом, где лежали многочисленные открытки: «Поздравляю с Новым, 1975 годом! Желаю счастья, здоровья и успехов в труде».

Взрослели. Мальчик брал фанерную крышку от коробки из-под кубиков, важно включал в розетку новый выжигательный аппарат. В квартире вкусно пахло жжёным деревом, а на фанерке появлялся замок с башенкой. Кривенький, неказистый, но удивительно сказочный. Девочки тем временем трудились над вышивкой.

Истинная новогодняя классика — ёлочные игрушки. Этот обычный сегодня атрибут праздника вызывал такой же восторг, как самый желанный подарок. Любовь Воронкова писала в повести «Старшая сестра»: «Отец, молча улыбаясь, исподлобья поглядывал на ребят и, забавляясь их нетерпением, не спеша развязывал верёвочку... Наконец верёвочка развязана, коробка открыта — и в комнате раздался общий вздох восхищения. Из коробки хлынули серебряные лучи, искры и молнии… Игрушки! Такого подарка никто не ожидал. Новые ёлочные игрушки! Девочки тотчас принялись разбирать их и вешать на ёлку. Потянулись цепи круглых блестящих бус, закачались на ветвях большие шары с красными и синими вмятинами, полились серебряные нити дождя, засверкали рыбки, птички, парашютики, корзиночки, зайчики, снежинки из тонкого серебра».

Конечно, все с нетерпением ждали новогодних ёлок. Эти праздничные представления проходили в многочисленных Дворцах культуры и на крытых стадионах. Там тоже давали подарки — бумажные или пластмассовые торбочки с конфетами, печеньем, шоколадными медальками и зайцами, а также мандаринами.

Эти ёлки начинались ещё в декабре и продолжались до конца новогодних каникул.

Герой повести Анатолия Алексина «В стране вечных каникул» признавался: «Эти каникулы нравились мне больше других: они хоть и были короче летних, но зато приносили с собой ёлочные праздники с Дедами Морозами, Снегурочками и нарядными подарочными пакетами. А в пакетах были столь любимые мною в ту пору пастила, шоколад и пряники. Если б мне разрешили есть их три раза в день, вместо завтрака, обеда и ужина, я согласился бы сразу, не задумываясь ни на одну минуту!»

Самой престижной, конечно, была ёлка в Кремле. Да и подарок там вручали побогаче. Вместо карамельки, например, клали суфле. А вместо торбочки всё это насыпали в пластмассовую красную звезду или в «Спасскую башню». Эти упаковки не выбрасывали. В них хранили пуговицы, камушки с дырочкой «куриный бог», янтарики или же что-нибудь подобное. В каждой квартире в то время хватало таких мелочей.

К подростковому возрасту уже полностью менялось представление об устройстве мира. Вдруг становилось понятно, что Деда Мороза не существует. Что все эти машинки, куклы, наборы игрушечной посуды и железную дорогу клали под ёлку родители. 

Впрочем, игра в фальшивого Деда Мороза принималась, и притом охотно. Эсфирь Эмден писала в повести «Школьный год Марии Петровой»: «Вдруг открылась дверь, и вошёл Дед Мороз. Честное слово — Дед Мороз! Как к маленьким! Он страшным басом поздравил нас с Новым годом и стал раздавать подарки. Мы никак не могли понять, кто это. Но когда он передавал мне подарок, то подмигнул мне, и я сразу узнала: Алексей Степаныч! Он дал мне пакет, и там была книга от школы — очень хорошая: «Детство» Горького. А ещё что-то было завёрнуто в бумагу... Я побежала за Дедом Морозом, а он уже ушёл. Прямо неизвестно куда скрылся».

Всё-таки главное — подарки. За них можно и к Деду Морозу отнестись снисходительно.

Ближе к старшим классам появлялись свои деньги. Их, конечно, дарили родители, но всё равно они были свои. Подарок можно было не смастерить, а купить. Папа получал новенькую зажигалку или заколку для галстука. Мама — перчатки или шарф: зимой нужно беречь себя от холода. Бабушке доставался платок. Иногда носовой.

И, разумеется, были подарки друзьям. А для настоящего друга не жалко вообще ничего. Братья Стругацкие писали в «Повести о дружбе и недружбе»:

«— Знаешь, Абрикос, — сказал Андрей Т., прерывая на самой середине все эти малодостоверные объяснения, — хочу тебе подарок сделать. Новогодний. Бери мою коллекцию марок.

— Ну?! — воскликнул восхищённый и виноватый Генка».

В то время почти все были филателистами. Лучшего подарка и представить было невозможно.

А потом — студенческие годы, неизбежная взрослая жизнь. Хлопоты и заботы. Дела и ещё раз дела. Места для сказки почти не осталось. Но Новый год тем не менее был исключением. От него всё так же ждали чуда, верили, что следующий год будет гораздо лучше, даже если этот был неплох. Говорили: «Как Новый год встретишь, так его и проведёшь». Загадывали желания.

Правда, подарки почти исчезли. Остались по большому счёту лишь на дни рождения и гендерные праздники, 23 Февраля и 8 Марта. Под Новый год появились другие заботы — где достать пушистую, ароматную ёлку, какое взять шампанское, что приготовить из еды. Кого пригласить в гости. Или вообще уехать по путёвке в загородный пансионат — совсем недорого, с приличной профсоюзной скидкой.

Но подарки исчезли лишь на время — до тех пор, пока не подрастёт свой собственный ребёнок и не станет с нетерпением ждать Деда Мороза. Смотреть в заиндевевшее окно, прислушиваться к шорохам в квартире. А потом вдруг обнаруживать под ёлкой счастье. И клясться самому себе: на следующий Новый год точно не прозеваю.