— Она складывалась в соответствии с тем, как сложилась судьба российского кинематографа. К этому времени прекратилось государственное финансирование в традиционной форме, не стало привычного для нас кинопроката, оборвались многие связи. В 2002 году, когда мною был снят фильм «Письма к Эльзе», я обратился к старому знакомому, который работал в компании «КАРО Фильм», с просьбой помочь с прокатом. Он посмотрел диск, который я ему принес, очень высоко оценил фильм, но признался, что ничего сделать не может: расписание премьер на год вперед сверстано под американские новинки. Стало все очень сложно. Хотя сил было полно, идей хватало, мы с товарищами готовы были снимать четвертую часть «Зимней вишни». Наше поколение, начинавшее в советское время, сходит со сцены. Те, кто приходит на смену, уже ориентируются на другой способ жизни, другое кино. И зритель стал совсем другой. Кино как соборного зрелища, когда люди все вместе переживают в зале то, что происходит на экране, уже нет. Идет пацан по улице, держит в руках небольшую коробочку с экраном и так смотрит фильм. Ну разве это кино?

 

— Нет, конечно. Преподавать я начал в середине 90-х. Я не планировал этим заниматься, но мой коллега Семен Аранович, набравший курс в Институте киноинженеров, сейчас это Санкт-Петербургский государственный институт кино и телевидения, ушел из жизни, и меня попросили взять его курс. Преподавал я и во ВГИКе. В общей сложности я выпустил примерно 120 учеников. На примере их судеб, кстати, можно понять разницу между советским кино и нынешним. Когда мы заканчивали курсы режиссеров под руководством Козинцева, за нами ходили редакторы «Ленфильма», прося прочесть сценарии: «Старик, почитай, может, снимешь?» А сегодня из 120 моих выпускников все как минимум крепкие толковые профессионалы, реально ставят картины человек пять-шесть.

 

— Да, порой приезжают и из Москвы обсудить то и это. Советуются в основном по сценариям. Стоит брать, не стоит, что нужно поправить в тексте и т. д. Что касается собственно производства, то тут я помочь не могу советом: вся техника — свет, камеры — все новое и, разумеется, импортное. В наше время оборудование — и камеры, и монтажные столы, и прочая аппаратура для кино — производилось в Советском Союзе. И на этом оборудовании делались шедевры — возьмите хоть широкоформатное, снятое на 70-миллиметровую пленку «Ватерлоо» Сергея Бондарчука, которое, конечно, нужно смотреть в кинотеатре. Это же что-то невероятное, а тот, кто моложе 50, видел эту картину?

 

 

— Я как работал, так и работаю. Я вел мастер-классы, и в том числе во время карантина, и пандемия тут мало что изменила в моей жизни, поскольку и до карантина моим местом работы стала моя квартира. Я выпускаю в среднем по книге в год, и коронавирус тут мало что изменил. В прошлом году вышел роман «Корень Suomi», в этом, летом — повесть «Людмила и Руслан», обе книги — с моими иллюстрациями.

 

— Ничем. И 70 лет назад я примерно в той же иронической манере рисовал для школьных и университетских стенгазет. Единственное, что изменилось радикально, — это техника. Во времена импрессионизма была такая манера — пуантилизм: рисунок выполняется не прямыми штрихами, мазками, а точечно. Я работаю сейчас в этой манере, не потому что так уж хочу подражать знаменитым французам, а потому что у меня один глаз не очень хорошо видит и по-другому мне уже просто сложно нарисовать.

 

— По-разному. Когда умер Володя Валуцкий, сценарист «Зимней вишни», я решил записать историю, которую мы с ним обсуждали, когда планировали запуск четвертой части этого сериала. Так появилась книга «Пришла пора», где действуют многие персонажи первых частей «Зимней вишни», но в целом это самостоятельная вещь. «Зимнюю вишню — 4» снять не получилось, а история эта в виде книги есть. Часто идеи растут из моих занятий со студентами. Когда я преподавал во ВГИКе и Институте кино и телевидения, мои студенты мучились с поиском материала для учебных и выпускных короткометражек. Было сложно найти подходящие небольшие истории, короткие новеллы. Драматургия короткого метра совсем другая, чем для полнометражного кино. А у меня филологическое образование, я работал редактором на телевидении, где написал много сценариев, и, взявшись помочь ребятам, сочинил сборник коротких историй «Побасёнки на экране», примерно 30 штук. А когда появился писательский зуд, уже трудно было остановиться. Рождаются истории, которые хотят быть записанными. Конечно, есть сюжеты, что подбрасывает жизнь. Так, несколько лет назад какие-то бандиты хотели захватить Дом композиторов в Сортавале, с которым у меня много личных воспоминаний, я переживал, как там все сложится, много думал об этом, и так появилась книга «Корень «Suomi», где детективная фабула переплетается с рассуждениями персонажей об истории и судьбе России.

Книги получаются разные, но их объединяет юмор, ирония. Я вообще не люблю угрюмое искусство. Оно может быть и гениальным, но зритель второй раз такое кино смотреть не будет. Почему «Приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона» до сих пор живы, люди их смотрят, пересматривают, цитируют, анекдоты про Холмса и Ватсона сочиняют? Потому что я снимал этот фильм как комедию. И книгу, которую сейчас сочиняю и которую надеюсь закончить до столетнего юбилея (тут можете поставить смайлик), тоже делаю как комедию.