О том, что началась война, Иван Кравченко узнал после школьного выпускного. Как только молодому человеку исполнилось 17, в ноябре 1941 года, его призвали в армию. Нет, не на фронт. Сначала в Томск, в артиллерийское училище. Его Иван Андреевич окончил через шесть месяцев с отличием в звании лейтенанта. Остальные сокурсники дослужились только до младших лейтенантов.

Свой последний день в училище Кравченко помнит до мелочей: «Приехал полковник, построил всех выпускников, отобрал 27 человек, в том числе и меня, и сообщил: теперь вы будете служить в гвардейских минометных частях. Мы сразу загудели. С чего это нам, артиллеристам, на минометах воевать? Полковнику хватило всего одной фразы, чтобы нас успокоить: речь шла о «катюшe». Негодование моментально сменил восторг. И уже через несколько дней нас перебросили из Западной Сибири на Воронежский фронт, а оттуда — под Сталинград».

Под Сталинградом в это время шли кровопролитные бои. Задача у минометных частей была одна — удержать город. Не сдать немцам. Чтобы оперативно выводить машины на огневые позиции, их «переобули» в гусеницы. «Катюши» давали залп, быстро уходили в укрытие, перезаряжались и снова отправлялись в бой. На новую точку.

Под Сталинградом Кравченко зарекомендовал себя экспертом в картографии. Вскоре его назначили начальником разведки дивизиона. Теперь в его задачи входило выслеживать врага, сообщать координаты и наводить огонь батареи:

«Немцы любили поспать. Вот мы и пользовались ситуацией. На вылазки ходили глубокой ночью. Так повелось, что нашу батарею отправляли либо в оборону, удерживать позицию, либо при наступлении, для подавления противника. Однажды мы вели наблюдение с колокольни. Неожиданно появился немецкий танк. Вышел на огневую позицию и ударил прямой наводкой по нашему зданию. Оно начало рушиться. Падая, я зацепился ногой за провод телефона и повис. Спасибо товарищам по оружию — спасли. Перерубили провод штык-ножом и вытащили из колокольни».

Подразделение Ивана Кравченко не раз попадало под обстрел. Но однажды немцы обездвижили их «катюшу» из крупнокалиберного пулемета. Отряд прекрасно понимал: оставить технику немцам — попасть под трибунал. Подразделение приняло решение — машину подорвать ее же снарядном.

За войну Иван Андреевич получил два ранения — в ногу и в голову. При этом с позиции не ушел ни разу. И не провел в госпитале ни дня: «Мы были в окопе, когда рядом взорвалась мина. В лицо мне прилетел осколок. Ранение было не смертельное. Мы его перебинтовали, и я остался на позиции. Через какое-то время началось загноение. Наш доктор решил, что я нашел повод сбежать в госпиталь, и сообщил об этом командиру. Но тот жестко отрезал: «Я никому не позволю называть своего начальника разведки трусом!»

Иван Андреевич Кравченко прошел по Южной Европе. Через Украину, Румынию, Болгарию, Югославию и Австрию. Говорит, мало где советских солдат встречали враждебно. Правда, и хлеб-соль не предлагали. Хотя, вспоминает, был один удивительный случай в Венгрии: «Мы вошли в город. Уже не вспомню какой. И к одному из наших солдат подбежала молодая девушка. Сняла пилотку с головы и начала ощупывать голову. Мы долго не могли понять, что происходит, а потом нам пояснили. Она пыталась найти у него рога. В Венгрии была очень сильная пропаганда против Советов. Обычным жителям даже внушали, что мы не люди».

А вот в Австрии советские войска встречали с радостью. Они вошли в Вену 5 апреля 1945 года. Уже через неделю с небольшим, 13 апреля, остатки нацистской армии в столице Австрии капитулировали, не дожидаясь разрешения немецкого командования.

Местные жители, в знак признания поражения и сдачи на милость победителя, стали вывешивать на балконах белые простыни.

9 Мая 1945 года Иван Кравченко встретил в Вене: «Об окончании войны услышал по радиостанции, которой пользовались разведчики. Никогда не забуду этот день. Я его встретил в самом красивом городе Европы. Помню, как мы после пошли по улице. И люди выходили из своих домов. Здоровались. Снимали шляпы, признавая свое поражение. Это был самый прекрасный день».